8–9–8 - Страница 89

Таня собирается приехать к нему —

двух мнений быть не может.

Это пока не обсуждалось, но вся их переписка движется именно к приезду. Ознакомительному визиту. Габриель не сомневается в том, что в самом недалеком будущем Таня поставит его перед фактом этого визита, что-то вроде я все устроила наилучшим образом. Встречай меня послезавтра в аэропорту, рейс такой-то! Ты удивлен, признайся? Ты просто ошеломлен и весь в нетерпении, ведь так? Отвечай быстрее.

Почему факт гипотетического приезда кубинки так взволновал Габриеля? Поверхностного анализа достаточно, чтобы понять: это не волнение потенциального влюбленного и не радостное предвкушение встречи с хорошенькой девушкой, нет. Это страх быть разоблаченным. Псевдопутешествия, псевдокормление голубей на площадях, а еще он выдавал себя за радиоастронома и курильщика со стажем!

Нужно успокоиться, ничего страшного пока не произошло.

В Городе полно голубей, вычислить места их дислокации — легче легкого, не говоря уже о том, что покупка пакетика с зерном нисколько не обременит кошелек Габриеля. Он расскажет Тане о пульсарах (с интонациями и страстью Фэл), он расскажет Тане о путешествиях (с интонациями и страстью путевых заметок, которые вели знаменитые писатели) — не будет же она требовать от Габриеля материальных подтверждений, авиабилетов, грошовых сувениров, открыток, проспектов, альбомов с видами?.. А еще он покажет ей Город, да! Город никого не оставляет равнодушным, он — самая настоящая жемчужина, в нем масса мест, достойных восхищения. Они поднимутся на смотровую площадку Прекраснейшего Собора, созданного гением Величайшего Архитектора (Габриель не был там никогда) и будут долго изучать геометрию улиц,

тем более что с такой высоты ни бассета, ни кошки разглядеть нельзя. Следовательно, их тоже можно сбросить со счетов.

Остаются сигары. Проклятые «8–9–8».

Если он не научится их курить — плохо дело. Внучка торседорес сразу же обнаружит подвох, и все ее представления о Габриеле, созданные на основе одного лишь факта, что он курит «Dalias», пойдут прахом.

До сих пор Габриель откладывал начало опытов с «8–9–8» — дальше откладывать невозможно.

Две лакированные деревянные коробки «Dalias» уже заказаны, но когда они придут — одному богу известно. На этот случай у Габриеля предусмотрен хьюмидор из коллекции отца. Когда-то давно туда перекочевало 50 штук «8–9–8»: что стало со вкусовыми качествами сигар — неизвестно, но внешний вид их не изменился.

Габриель приступает к изучению «8–9–8» летним вечером, сразу после закрытия магазина. То есть магазин закрыт лишь номинально, надо было бы сменить ABIERTO на CERRADO, но и без того Габриель знает — никто сюда не войдет. Он может сидеть здесь до полуночи, а может остаться до утра (чего почти никогда не делает) — его не побеспокоят. И времени у него — вагон.

Время — единственная вещь, которая необходима для сигары. Ее нельзя курить в спешке, нельзя отвлекаться на мелочные раздумья и на все то, что лишает жизнь привлекательности. Желательно также отбросить мысли о налогах и о том, что до сих пор не удалось продать ни одного экземпляра книги Умберто Эко «Баудолино» (после встречи в аэропорту Габриель с остервенением закупает все, когда-либо изданное Эко, — на всех языках, включая экзотические польский, русский и словацкий); вместо Эко идиоты-покупатели требуют Дэна Брауна с его псевдонаучной дешевкой «Код да Винчи» — и страшно удивляются, что именно этого бестселлера нет в продаже. Так же, как нет в продаже еще одной фантастически успешной коммерческой поделки — «Богиня на кухне», имя авторессы постоянно вылетает у Габриеля из головы.

Что еще, кроме времени, необходимо для сигары?

Симпатичный пейзаж перед глазами.

Тане в этом отношении повезло больше — так кажется Габриелю. Гавана в его представлении — большая сцена, в каждом уголке которой разыгрываются скетчи, все как один — с музыкальным сопровождением. Расстроенное пианино, барабаны, перкуссия, ритм- и бас-гитары, но в основном — духовые. Саксофоны, трубы, тромбоны, кларнеты (не забыть про контрабас!) — этими инструментами в совершенстве владеют престарелые хипстеры из «Буэна Виста Соушэл Клаб», они-то и создают реальность. Они придумали все эти улицы, разбитые автомобили, надписи на разноцветных стенах, кресла-качалки и цветочные горшки у дверей, вечно сушащееся белье, сетки над домами — к ним на нитках прикреплены тысячи вырезанных из бумаги птиц.

Ни один джаз-банд не останавливался напротив магазинчика Габриеля, чтобы сыграть «Afro Cubano Chant», лишь однажды прошел человек с аккордеоном, а еще один раз рабочие пронесли старинную фисгармонию и едва ее не уронили.

Ничего более существенного — в музыкальном и общечеловеческом плане — не произошло.

Здание напротив тоже не вызывает особых эмоций.

Помнится, лет восемь назад там была лавка, в которой торговали вещами, якобы изготовленными индейцами Северной Америки: головные уборы из перьев, деревянные тотемы с орлами — на них удобно вешать шляпы; амулеты разных размеров и конфигураций, неспособные уберечь хозяина даже от поноса и насморка; украшения, сумки, замшевая обувь, музыкальные записи для медитации и одежда из индийской конопли (рубахи, легкие куртки, штаны и исподнее). Габриель, всегда приветствующий новизну ощущений (если она не идет вразрез с законом и нормами безопасности) прикупил там рубашку с короткими рукавами и носил ее, не снимая, несколько недель кряду — никакого прихода не произошло, и отходняка тоже не было. Ничего не было, за исключением лошадиного запаха, идущего от подмышек. Габриель неосмотрительно бросил ее в стирку вместе с темными вещами — и рубашка напрочь потеряла товарный вид, а на покупку нового конопляного изделия он так и не сподвигнулся. А вскорости закрылась и сама лавка: то ли у владельцев не оказалось своей Фэл — ангела-хранителя, то ли они решили, что торговать гашишем гораздо выгоднее, чем одеждой из конопли — и переквалифицировались в наркодилеры.