8–9–8 - Страница 49

Методы Линды ему теперь хорошо известны.

Поставить жирную точку — вот что он должен сделать. Сказать твердое «нет». Хорошо бы еще подкрепить «нет» весомыми аргументами, но аргументов почему-то не находится. Или они недостаточно умны, недостаточно убедительны и совсем не изящны. И никто не в состоянии помочь Габриелю — никто из великих. Все те, кого он любил за стиль и тонкость душевных переживаний, давно умерли, хотя переиздаются до сих пор. И произведений в переизданиях не прибавляется, их число — всегда одинаково, но были ли в них размышления по поводу террористической угрозы? И по поводу того, как справляться с ней?

Определенно, нет.

Фэл!

Его английская тетка. Умница, которая знает все на свете, буржуазна и конченая либералка. Она моментально свернула бы Линду в бараний рог, она бы камня на камне от Линды не оставила! И не дураком ли он был, не вспоминая о ней все это время: к черту Фэл — вот ведь недоумок!.. Дома, куда он ездил за постельным бельем, его ждало новое письмо от Фэл, а Габриель в него даже не заглянул. И почему она так далеко?

Она далеко. Очень далеко.

А Линда — близко. Очень близко. Почти в нем.

— Я хочу сделать татуировку, — теперь надо бы ускорить темп. — Вот здесь, на плече. Сердце, расколотое пополам, и под ним имя — «Ульрика». Готическим шрифтом.

Секс, который следует за этими словами Габриеля, — лучший из всех.

Самый долгий, самый изощренный.

После него Линда сообщает Габриелю, что должна ненадолго уйти. Действительно — ненадолго, а в самое ближайшее время она познакомит его с людьми, о которых говорила.

— А как же Эйндховен? — У Габриеля еще остается слабая надежда.

— Планы изменились. Думаю, что Эйндховен придется отложить.

— На сколько?

— Не знаю. Какая разница?

Страстный поцелуй на прощание примиряет Габриеля с происходящим, но лишь до того момента, пока за Линдой не захлопывается дверь.

Она сказала, что уходит ненадолго, а раньше даже не удосуживалась сообщить, вернется или нет. И это — дополнительный штрих к картине под названием «Все изменилось». Из большой живописной серии под названием «Ты попался, недоумок!».

Сейчас, когда Линды нет и она не оказывает на него свое разлагающее влияние, Габриель должен что-то предпринять.

Но что?

Уйти отсюда немедленно, залечь на дно, выпасть из поля зрения, не появляться неделю или две. Не станет же Линда торчать под дверью! Конечно, не станет: она просто вскроет ее, Габриель хорошо запомнил перочинный нож в Линдином рюкзаке. А если нож по каким-то причинам окажется бесполезным, то существуют друзья Линды: моджахеды из Талибана, парнишки из ЭТА — им ничего не стоит вышибить дверь плечом.

А уж когда они вышибут дверь плечом, то ничто не помешает им остаться.

В этом случае судьба магазина будет печальной. От вещей и книг, любовно собранных Габриелем, останутся одни воспоминания, дым, пепел и зола. Они — как малые дети: перестаешь ухаживать, и у них моментально портится характер. А с Линдой им вообще будет грозить полное уничтожение. Вот если бы Фэл…

Если бы Фэл. Как тогда, в детстве. Оказалась рядом. Обняла бы его. Сказала бы, что все в порядке. Подвела теоретическую базу под «все в порядке»… А что, если ему самому отправиться к Фэл? — вполне разумная идея, тем более что английская тетушка давно звала Габриеля.

Эта мысль кажется спасительной ровно пятнадцать минут, пока Габриель мечется по магазину, пытаясь уложить в две пластиковые сумки вещи, которые ему особенно дороги. Сумки довольно вместительные, они остались от заказа месячной давности: «Каталония: сегодня, завтра, послезавтра», гибрид путеводителя и антиутопии, написанный полубезумным, никому не известным этнографом. Габриель клюнул на название, подо сих пор не смог продать ни одного экземпляра.

«Избранные стихи» Федерико Гарсиа Лорки, великого поэта. Кнут Гамсун. «Nouveau petit LAROUSSE illustré» и лупа. Медный звонок с чистым и ясным голосом (не оставлять же его Линде!), альбомы с гравюрами Хокусая и Хиросиге, альбом «История Реконкисты», Дюрер, Кранах, Рибера; еще десять книг с разными наименованиями, еще двадцать, еще тридцать.

Признаниями в любви Ингрид Бергман и Рите Хейуорт придется пожертвовать, равно как и несравненной Чус Портильо, еще тридцать книг с разными наименованиями, еще сорок, еще пятьдесят.

Вот проклятье, такое количество томов не влезет ни в одну сумку, ни в один чемодан, даже контейнера будет маловато. И как это Линда умудряется идти по жизни с маленьким рюкзаком, ничем себя не обременяя?..

Габриель — совсем иной, чтобы чувствовать себя комфортно, ему нужно множество вещей. И нет сил отказаться ни от одной. Они с Линдой и вправду идеальные любовники, но они слишком разные. Нужно сказать ей об этом, если хватит сил, решает Габриель, прекрасно осознавая, что сил не хватит.

…Никому ничего говорить не пришлось.

В тот вечер Линда не вернулась.

Она не вернулась ночью, и к утру следующего дня, и через сутки, и через неделю. Поначалу Габриель еще ждал ее, вздрагивая от каждого шороха, от каждого скрипа входной двери,—

Линды не было.

Она исчезла из его жизни так же внезапно, как и появилась.

Габриель тешит себя надеждой, что Линда нашла себе другого парня, гораздо более похожего на Андреаса Баадера, чем он. Или уехала-таки в голландский Эйндховен, чтобы потом перебраться в Латинскую Америку или на Ближний Восток — так, по крайней мере, хочется думать Габриелю: чем дальше будет от него Линда, тем лучше.

Спокойнее.